Александр Долгов

Черное и белое рока в беллетристике, журналистике, графике

АНЕКДОТЫ и ИСТОРИИ

СЕРГЕЙ КУРЕХИН

Однажды в офисе «Радио 1» я встретил Сергея Курехина, он как раз договаривался о начале трансляции своей программы «Русский людоед». Это был период его увлечения геополитикой, случившийся за два года до смерти. Будучи в курсе, что на днях на почве политических разногласий в метро произошла рукопашная схватка между Курехиным и одним известным журналистом, я шутливо заметил, что борзописцы в последнее время совсем распоясались, мол, убивать их надо... На что Сергей на полном серьезе ответил: «Нет, просто их надо почаще п...дить».

САМАНТА ФОКС

На пресс-конференции Саманты Фокс, что проходила на фестивале «Таврийские игры» в Каховке, я задал певице вопрос о впечатлениях от Северной столицы (в 1992 году она отметилась на фестивале «Белые ночи Санкт-Петербурга»), и конкретно — от знакомства с мэром города Анатолием Собчаком, с которым умудрилась станцевать на одном из светских раутов. Поп-дива пространно поведала о том, как ей понравился замечательный город на Неве, а вот о Собчаке, к моему удивлению, даже не заикнулась: никаких впечатлений — ровным счетом ничего. И тогда я потребовал ответить напрямую, помнит ли она Собчака. Немного подумав, Саманта произнесла: «Вот если бы это были вы, я бы вас точно не забыла».

КОРРОЗИЯ МЕТАЛЛА

Гвоздем третьего номера газеты «Rock Fuzz» стал весьма откровенный фоторепортаж с концерта группы «Коррозия Металла», впервые отыгравших в Питере три концерта подряд, и огромная статья об их «трзш-секс перфомансе» во Дворце молодежи. Тогда, стоя за кулисами и наблюдая за действом, я пережил шок, буквально парализовавший физически, когда я увидел идущую прямо на меня обнаженную красавицу, хотя понимал, что девушка — на работе. В этот момент вспомнилось детство, когда мальчишкой я работал манекенщиком в ленинградском Доме моделей на Невском. В течение четырех лет с утра до вечера я мог наблюдать, как переодеваются стройные длинноногие манекенщицы. Кабинок для переодевания не было, да никто и не стеснялся, ведь это — работа. На концерте «Коррозии» была схожая ситуация: смотреть можно, трогать нельзя!

ЗВУКИ МУ

Однажды, сидя за письменным столом, я раздумывал о компоновке нового номера в редакции газеты «RF», (располагавшейся тогда на улице Вишневского). Около 12 часов дня раздался телефонный звонок. Услышав в трубке неокрепший мальчишеский голос, я подумал: «Странно, в это время он же должен быть в школе». Подросток произнес следующую фразу: «Вы знаете, я сейчас читаю газету „Rock Fuzz“, там, где материал о русском роке времен перестройки, и увидел на фотографии „Звуков Му“... призрака!» «Не иначе, как с утра обкурился», — невольно подумал я, но все же открыл последний номер на нужной странице, посмотрел на архивную фотографию с «Музыкального ринга» и обомлел, действительно увидев там «призрака» — позади гитариста «Звуков Му» неестественно нависла чья-то прозрачная сероватая голова с длинными волосами... И только внимательно вглядевшись, я понял, что это вовсе не призрак, а соло-гитарист Алексей Бортничук.

КИПЕЛОВ

2001-й год. Раменское. Фестиваль «Нашествие». Программу первого дня выступлением с симфоническим оркестром закрывает «Ария». За пять минут до начала концерта у сцены стоит Валерий Кипелов в полной прострации: он только что узнал, что его дочь родила, и он стал дедом. Вдруг, откуда ни возьмись, к нему подбегает шкет лет четырнадцати, по облику явный фанат — «ариец», и, показывая «козу», хлопает Кипелова по плечу: «Ария» — круто! Валера, мы — вместе!"

АНДРЕЙ и ИЛЬДАР в МАШИНЕ

На площади Победы напротив гостиницы «Пулковская» за оградой на газоне стоит одинокий билборд, рекламирующий концертную жизнь города. В том числе и в клубе «Jagger»...

Иду как-то мимо и вижу — знакомые лица с широкими улыбками чуть ли не во всю афишу и интригующую надпись под портретами — «Андрей Макаревич и Ильдар Казаханов в Машине». Надо же — и не знал, что у них сотворен творческий тандем! Интересно...

На следующее утро опять иду... Еще сумрачно, туман местами собирается, видимость просто аховая — глядь, а привычного билборда на старом месте и нету. Чуть мимо не прошел... Что такое?.. Куда подевался?.. Смотрю — железная оградительная решетка метров на десять по периметру сбита и вся искорежена, каркас рекламного щита смят в лепешку, вокруг метров на пять от него разбросаны металлические стойки, столбики с фигурными набалдашниками, а из кромешного месива раздолбанного всмятку билборда лучезарно улыбается один из участников джазового проекта, правда, непонятно кто. Рядом в снежной грязи валяется «вещдок» происшествия — отвалившийся замызганный колпак от колеса с клеймом «Toyota».

Подумалось: и верно — в МАШИНЕ!

МАРК АЛМОНД

В связи с шестидесятилетием прославленного британского поп-певца вспоминаю некоторые подробности его первого визита в Санкт-Петербург в мае 1993 года. По Невскому проспекту в то время с утра до ночи бродили оборванные сектанты из «Белого братства» в грязно-серых балахонах, на каждом углу возвещая о грядущем апокалипсисе… Да, трудное, безденежное время было, прямо сказать — не до развлечений, и концертами западных звезд тогда народ особо не баловали.

И тут вдруг — приятная новость — в Питер приезжает бывший лидер известного электронного поп-дуэта Soft Cell — Марк Алмонд, давно выступающий сольно. Концерт планировали провести 8 мая, но он прошел позднее объявленной даты. Он вообще мог не состояться «благодаря» стараниям пограничного офицера майора Гераськина, проявившего «похвальную» принципиальность и не пожелавшего пропустить англичан через российско-эстонскую границу в Иван-городе на том основании, что у Алмонда российская виза была уже использована. До Таллина Марк выступил в Новосибирске и российскую границу уже дважды пересекал в обе стороны. Под угрозой срыва оказались выступления и в Петербурге, и в Москве. По свидетельству Ника Хоббса, тогдашнего тур -менеджера британского артиста, от свалившихся неприятностей Марк Алмонд буквально рыдал на границе и молил менеджера, чтобы его поскорее отправили домой в Лондон… И неудивительно — его шокировала абсолютно необорудованная пограничная зона: никаких тебе туалетов, дьюти-фри магазинов и уютных кафе — на пустой дороге один пограничный столб со шлагбаумом. Вот и все… Но потом все-таки под натиском менеджмента (в случае срыва концертов пришлось бы платить неустойку) артист все же взял себя в руки и передумал, решив завершить намеченный российский тур как полагается. Англичане вернулись в Таллин и, ощутимо потратившись, купили билеты на самолет, долетели до Хельсинки, а оттуда на самолете махнули в Питер… Так, с опозданием на один день Алмонд все-таки выступил в Петербурге. А усилиями двух Сергеев — Курехина и Бугаева — организаторов концерта во дворце Белосельских-Белозерских проблемы с российской визой были улажены.

Rock Fuzz выпускался уже третий год, редакция старалась быть в курсе всех музыкальных событий, проходивших в городе и, конечно, мимо такого концерта пройти не могла. А вот журналисты из официальных СМИ проигнорировали приезд знаменитого певца. И только один Алексей Курбановский, свободно владевший английским языком и хорошо знакомый с творчеством Алмонда, намеревался взять у него интервью и написать отчет о концерте в газету Rock Fuzz. Так мы с ним оказались единственными аккредитованными журналистами.

Концерт был просто феерический. Алмонд неутомимо пел под аккомпанемент рояля, его выступление — по духу и атмосфере — напоминало вечер русского романса, хоть песни звучали исключительно на английском. Помню, где-то в середине концерта Алмонд в великолепном черном комбинезоне в обтяжку, эффектно украшенном блестками, растянулся на рояле и с микрофоном в руках исполнил очередную лирическую песню. Наверняка, это был экспромт. Но рояль, к сожалению, оказался грязным, пыльным — организаторы не удосужились позаботиться о чистоте инструмента. Однако Алмонда это досадное обстоятельство ничуть не смутило — вот что значит истинный артист! После проникновенного исполнения песни он невозмутимо встал с рояля и с неотразимым шармом стряхнул тройной слой пыли с костюма, будто это было одним из пунктов его программы.

После концерта Алмонд в сопровождении фанатов, с подарками — букетами цветов, тортами и шампанским — отправился в артистическую гримерную. Мы за ними. Там уже оперативно накрывался стол — Сергей Бугаев по прозвищу «Африка» расторопно готовил бутерброды с красной икрой. Марк, очень довольный прошедшим концертом, расслабленно пил шампанское в объятиях питерских геев. Но, когда он узнал о том, что с ним желает поговорить о его творчестве музыкальный журналист, то с милой улыбкой отстранился от обнимающих его поклонников и друзей, отставил в сторону бокал с шампанским, с чувством пожал руку Курбановскому и уединился с ним в уголке гримерной, предоставив Алексею возможность задавать вопросы почти полчаса.

А я… Я был обескуражен вопросом бой-френда Марка — по виду настоящего мачо. Он спросил, видимо, строя планы на вечер, есть ли в Петербурге гей-бар. Насколько мне было известно, подобного заведения в родном городе еще не открывали, но решил не вводить в заблуждение англичанина — мало ли, я просто не в курсе? — и переадресовал вопрос сведущему в подобных делах «Африке». Тот, ничуть не тушуясь, тут же бодро парировал, окинув оценивающим взглядом гримерную, битком набитую приверженцами нетрадиционного секса и одновременно почитателями таланта Алмонда:

— Гей-бар?.. А чем у нас хуже?

В конечном счете английских гостей отправили куролесить в известный кабак «Сатурн-шоу» на Садовой, который в то время считался вполне приличным местом в Петербурге. Думаю, что у британцев после посещения питейного заведения и знакомства с тамошней колоритной — читай бандитской — публикой остались незабываемые впечатления.

РАЗГОВОР С ЧИТАТЕЛЕМ

Встреча в Сашкином саду у фонтана по случаю 40-летия со дня выпуска в «Дзержинке». Около одиннадцати часов утра. Пока еще все трезвые. Радостные. Слегка взвинченные. Но разговоры уже соответствующие… Вот привожу почти дословный диалог с одним из однокурсников…

«Саша, прочитал твою книгу! — «Какую?» — «Ну, там про Цоя — как его спасали» — «А-а -„Рижский клуб“, это мой последний сборник прозы. Ну и как впечатления?» — «Где про Цоя, честно говоря, не очень». — «Почему?» — «Да меня эта тема мало интересует, я Цоя не люблю, а вот тот рассказ, где ты путешествуешь, понравился» — «Куда я путешествую, о чем это ты?» — «Ну, как же — в автобусе, с девушкой». — «С какой девушкой?» — «Вот чудак-человек — сам написал и ничего не помнит!» — «!?« — «Ты, что, действительно, забыл?… Ну, вы с ней там ехали вместе, говорю же — в автобусе, а она тебе по дороге рассказывала…« — " О чем рассказывала?» — «Ну, про то, как ей не везло на мужчин». — «А-а, понятно, ты про рассказ „Аномальная зона“, что ли говоришь?» — «Да, зона, зона, все правильно!» — «Только там не я фигурирую, а выдуманный мной персонаж — абсолютно вымышленное лицо». — «Да ладно тебе скромничать — ясно, что ты!» — «О, господи, говорю же, что это просто такой литературный прием использован, сначала вроде как повествование ведется от третьего лица, а в финале — уже от первого и становится понятно, кто на самом деле рассказчик». — «Ну, правильно я все понял — ты и есть этот самый рассказчик». — «Да нет же, ты не понял, я — автор, а рассказчик — у меня вымышленный персонаж, повторяю, что это такой литературный прием, чтобы пробило читателя и рассказ запомнился» — «!?….»

И так по кругу в том же духе… Я уж не стал придираться к перевранным деталям, что герой и героиня ехали не в автобусе, а в такси, и другим несуразностям, поняв, что это бессмысленно.

Главное — рассказ запомнился, значит, действительно, читателя пробило.

СЕН СЕМИЛЬЯ В МОЕЙ ГОЛОВЕ или ЧИЖ В ТОРРЕВЬЕХЕ

Эту историю рассказал мой флотский товарищ Леша Янчур.

Двадцать лет назад он впервые в жизни задумал отметить свой день рождения на чужбине. Его друзья — русская семейная пара с двумя детьми — только-только купили апартаменты в курортном местечке Торревьеха, что в провинции Аликанте на востоке Испании. Захватив с собой супругу, двоих детей, купальные костюмы (ведь стоял август — разгар пляжного сезона) и относительно свежий альбом «Greatest Hits» любимой группы «Чиж и C», Лёша отправился в неблизкое путешествие.

«День варенья» удался на славу. После обильного застолья до поздней ночи горланили вместе с Чижом его лучшие песни: всем особенно пришлась по вкусу солнечно- радостная «Сен Семилья», зашифрованный рефрен которой про «мой флаг» и «мой свет» распевали в восемь глоток — взрослых и детских…

Утром хозяйка дома пошла в магазин за покупками, и все попадавшиеся по дороге соседи сдержанно и с пониманием поздравляли её… С чем? Она и сама не поняла. Вернулась в полном недоумении: ну, не с Лешиным же днем рождения, в самом деле! Не выдержала, пошла выяснять… Вскоре возвращается, покатываясь со смеху: оказывается, испанцы подумали, что накануне русские справляли свой религиозный праздник!

39 841 140 ПРОСМОТРОВ

Мой уважаемый тесть, который всю сознательную жизнь проработал на Ленинградском телевидении и ушел на пенсию с должности главного оператора, до сих пор, в отличие от своего зятя, с упоением смотрит «ящик». Радио он тоже слушает и постоянно читает газеты, поэтому всегда в курсе происходящего. Вот как-то раз на даче — почти год назад дело было — подходит ко мне и спрашивает:

— Александр, а что это за песня у Шнурова «В Питере — пить»?

— Не знаю, Юрий Алексеевич, — отвечаю ему, — я уже семь лет как выпал из музыкального процесса, за новыми песнями не слежу, вы же сами знаете.

— Знаю, знаю, — кивает он головой, — это я так, на всякий случай спросил, вдруг ты в курсе, — и проясняет ситуацию, — а то из-за этой песни кое-кто в Правительстве Петербурга может потерять тепленькое место, ведь разразился громкий скандал.

— А Шнуров-то тут при чем?

— Так песня же его! — она очень понравилась большому чиновнику, отвечающему за туризм, он рассказал об этом в интервью, журналисты подняли шум... говорят, песня собрала восемь миллионов просмотров...

— Где собрала?.. на YOUTUBE, что ли?

— Как? — не понял тесть — не помню, где, помню только, что восемь миллионов (он, надо сказать, от интернета далек, в отличие от продвинутой тёщи).

Дальше — больше, рассказал, что кто-то из депутатов Петербургского Законодательного Собрания «накатал телегу» в Прокуратуру с требованием проверить видеоролик на предмет соблюдения закона... Как говорится: скандал идет за скандалом, и скандалом погоняет!

Через пару деньков подался я по делам в город. Приезжаю и глазам своим не верю: на каждом углу рекламные щиты в броской красно-белой гамме с подозрительно знакомым девизом «ВПИТЕРЕЖИТЬ» — крупный строительный застройщик призывает скупать по всему городу новые квартиры. Ну, само собой, стало понятно, откуда ноги растут у этого перефразированного хэштега. Пересаживаюсь на метро, еду в центр: на «Техноложке» двери открываются, а напротив через платформу — во всю ширь стены снова знакомый красно-белый плакат. Да-а, масштабная рекламная кампания состоялась под флагом скандальной песни. Вечером, возвращаясь домой, под занавес захожу в ресторан гостиницы «Пулковская» выпить пива, там, народ вовсю веселится, и, как всегда, в это время по будням и выходным громко звучит живая музыка. Фронтмен ресторанного ВИА, красивый и усатый, с длинными волосами, забранными в пышный хвост, торжественно объявляет со сцены:

— А теперь для наших дорогих гостей из Пскова прозвучит популярная песня:

И далее, после короткого инструментального вступления, раздается первый куплет дотоле неизвестного мне произведения:

«Много городов у нас в России,

Нету пальцев столько на ногах,

С каждым годом всё они красивей,

Утопают в солнце и в снегах...»

Когда дело дошло до припева, призывающего употребить спиртное в родном городе, все встало на свои места — и я по-настоящему изумился...

Скажу без обиняков, песня в исполнении ресторанного ВИА тогда мне не понравилась, да и оригинал, прослушанный позднее, — тоже (предыдущий шедевр Шнурова про «экспонат на лабутенах», аранжированный в знойных латиноамериканских ритмах, был куда заводнее и интереснее — как по музыке, так и по тексту...) Но вот ролик на эту «туристическую» алко-песню — оказался просто уморительным! На метке 2:52 я натурально рухнул со стула, взорвавшись от смеха, когда увидел, как бандиты оригинально приводят в чувство сбитого на дороге гаишника, выбрасывая того в Крюков канал на глазах у сидящего в патрульной машине ошарашенного напарника... Клип «В Питере — пить» выложили в интернете еще 30 апреля 2016 года. Странно, что я его не посмотрел год назад свеженьким, оттянулся в полный рост только теперь, заодно вспомнив рассказанный выше эпизод со своим тестем.

И зафиксировал тридцати девяти миллионный восемьсот сорок одно тысячный сто сороковой просмотр!

ЛЕНИН VS КРАВИЦ

Первый и единственный российский концерт Ленни Кравица (07.07.2005) состоялся в Петербурге. Москва «осталась с носом» чисто по географической причине — для Первопрестольной не нашлось «окна» в плотном графике мирового тура «Electric Church: One Night Only!» американской рок-звезды. С Питером дела обстояли проще — до Хельсинки, где Кравиц уже выступил, и Таллина, куда он должен был направиться после Северной столицы, здесь, как известно, рукой подать.

Понятно, что предстоящий концерт Кравица был многообещающим и, ясное дело, вызвал настоящий переполох у российских фанов. На поверку, правда, оказалось, что у Ленни их не так уж и много — огромный Ледовый дворец в тот жаркий июльский вечер заполнился чуть больше чем наполовину.

К счастью, тот, кто купил билет — не прогадал: концерт оказался феерическим. И, быть может, новый альбом «Baptism», песни с которого Ленни Кравиц исполнял вперемешку с проверенными временем хитами, и был, мягко выражаясь, не самым удачным в его творческой биографии, это было не так важно. Главное — впервые!

Два часа кряду Ленни Кравиц, демонстрировал свое ураганное шоу: носился по сцене как угорелый, менял гитары точно перчатки, утанцевал публику так, что с нее сошло семь потов, как и положено для стопроцентного фанка.

Когда взмыленный Ленни покинул сцену, толпа с этим не смирилась и стала дружно скандировать: «Лен-ни! Лен-ни!» Со стороны почему-то явственно слышалось: «ЛЕ-НИН! ЛЕ-НИН!», точно проходил не рок-концерт, а первомайская демонстрация.

Воистину! Уж скоро век стукнет, как с нами нет вождя мирового пролетариата, а он по-прежнему живее всех живых!..

МУЗЫКА НА АТОМНОМ ПОДВОДНОМ ФЛОТЕ

Меня иногда спрашивают, как обстояли дела с музыкой на флоте. Отвечаю: нормально. Особенно в «автономке». Сколько мирового рока я слушал в прочном корпусе подлодки, не всплывавшей в течение трех нескончаемых месяцев дальнего похода, мне не удавалось слушать даже в редакции родного журнала «Fuzz», а там, помнится, музыка гремела с утра до вечера. Кроме комфортного прослушивания магнитофона у себя в каюте, доводилось петь и самому, несмотря на полное отсутствие слуха и голоса, — в лейтенантские годы не раз участвовал в смотрах художественной самодеятельности, непременном атрибуте культурного досуга подводников на боевой службе.

Фронтменом нашего хора или, другими словами, запевалой, был лейтенант-электрик Женя Федотов, высокий худощавый блондин, обладатель красивого баритона; аккомпанировал на гармони наш лодочный «особист» Володя Литвинов. Репертуар у нас, само собой, был исключительно военно-патриотическим — а какой еще мог быть? — ведь мы крейсировали в Северной Атлантике, на переднем рубеже ядерного противостояния двух сверхдержав. Главным хитом была песня «Нам нужны такие корабли на море», отличный номер, очень популярный среди моряков в начале 80-х.

Некоторых хористов, увы, уже давно нет в живых, остались они в памяти да на старых фото. Суровая молодость, лучшие годы...

СИЛЯ

Был у меня один непродолжительный период, может, две недели он продолжался, а может и три, точно уже не вспомнить, когда изо дня в день я нос к носу сталкивался с Сергеем Селюниным, известным в рок-кругах как СиЛя. Уже вышел первый номер газеты «Rock-Fuzz», я активно бывал на рок-концертах, и лицо лохматого «вечно пьяного» парня, которого я встречал с гитарным кофром за плечом, мне конечно было знакомо. Абсолютно раздолбайский внешний облик СиЛи, раз увиденный из зала, позабыть было невозможно. Эти встречи всякий раз происходили в одно и то же время — около часа дня и в одном и том же месте — на выходе из метро «Горьковская». Я спешил в Нахимовское училище на опостылевшую службу, подходившую к закономерному финалу, а СиЛя с тлеющей сигареткой, зажатой в зубах, никуда не спешил, терпеливо дожидаясь запоздавших соратников по группе «Выход» и, как правило, ожидал их в компании смазливых девиц, весело с ними перешучиваясь... Словом, было чему позавидовать. Вот, думалось мне, живут же люди — занимаются любимым делом, идут на репетицию творить музыку... Для меня, кстати говоря, это был вполне реальный шанс, чтобы познакомиться и взять интервью для набиравшего обороты родного издания. Но законтачить так и не рискнул — я ещё недостаточно знал творчество группы «Выход».

Они тогда действительно шли творить, но не на репетицию, а в расположенную неподалеку домашнюю студию, чтобы записать очередной альбом с аноргазмическим названием «Не могу кончить», датированный, как стало известно чуть позже, последним годом в истории существования СССР. А на виниле этот альбом смог выйти только через два года, это я очень хорошо помню — в газете «Rock-Fuzz» за ноябрь 1993 года как раз была напечатана обстоятельная рецензия на него за авторством Ку-Ку (творческий псевдоним Алексея Курбановского, постоянного автора тех лет и горячего поклонника «Выхода») с обязательной рекомендацией к прослушиванию пластинки. В последующие годы мы не раз еще писали о творчестве Сергея Селюнина и группы «Выход», но справедливости ради надо признать, что они случались редко. За восемнадцатилетнюю историю издания я так и не познакомился с СиЛей, более того — после того «аноргазмического рандеву» на «Горьковской» я ни разу его нигде не видел: ни на концертах, ни на улице — нигде.

И вот, представьте себе, прошедшей весной — ровно через четверть века — крейсируя по Невскому проспекту между пятью кинотеатрами в поисках подходящего фильма и удобного сеанса, глаза выхватили в толпе знакомое лицо, безжалостно побитое морщинами. Седой как лунь, как всегда лохматый, но уже с заметно поредевшей шевелюрой СиЛя прогуливался в компании какой-то юной особы... Кто она?.. Дочь?.. Муза?.. Поклонница?.. Минут через двадцать, развернувшись назад и решив идти в «Аврору», я снова с ними столкнулся и теперь получше рассмотрел его спутницу и нашел ее удивительно привлекательной — юна, свежа, красива...

Поздно вечером после фильма, шагая через Аничков мост в сторону площади Восстания, я в третий раз приметил знакомую тощую фигуру на противоположной стороне Невского проспекта у дворца Белосельских-Белозерских, — СиЛя стремительно перебегал на красный свет куда-то спеша. Уже один, без прекрасной незнакомки, перебежал и двинул дальше по Фонтанке... Куда это он так торопится? — я остановился, наблюдая с моста за его маршрутом...

«Pizza Milano Bar»? — нет.

Кафе «Пир. О.Г.И.» — нет.

Ага — «Санта». Продукты 24 часа.

Я посмотрел на часы. До окончания продажи алкогольной продукции оставалось десять минут...

КЛУБ «JAGGER»

Всем известно — рок-н-ролл без обломов не бывает. Может быть поэтому старт клуба «Jagger» совпал по времени с мировым экономическим кризисом. Восемь лет назад, как раз в начале декабря, меня пригласили на его открытие. Позвонила бойкая девушка, представилась, как водится, пи-ар-менеджером клуба, сказала — будет интересно. Как сейчас помню, в афише был заявлен культовый «Парк Горького», вернее сказать, его легендарные «осколки». Я пообещал, что приду, но не пришел — не до того было. Вверенный журнал доживал последние денечки — все катилось в «тартарары». Я это ощущал, как никто другой, и, честно говоря, в тот печальный для родного издания период было не до развлечений.

Так оно и вышло — через два месяца новые издатели прикрыли нашу редакционную «лавочку», посчитав, что в сложившихся экономических условиях нецелесообразно пускать деньги на ветер — дорогостоящее издание бумажной версии журнала стало им не по карману. «Fuzz» закрыли, редакцию распустили, и мой мобильник надолго замолчал. Я же поменял музыкальный процесс на литературный, задумав попробовать силы в прозе крупной формы. Но это не все перемены, произошедшие тогда со мной. Через год я переехал в Московский район, где неподалеку находился клуб «Jagger», и, кстати, был постоянно в курсе их концертных программ, натыкаясь взглядом на афиши с узнаваемым логотипом, повсеместно встречавшимися на Московском проспекте. Тем временем происходили радостные события: вышла вторая книга, через год после этого — третья... Я, наконец, дописал свой первый роман, запустил авторский сайт, начал работать над фантастической повестью...

И вот как-то раз (не очень давно) на мой мобильный позвонили, и бойкий девичий голосок пригласил... в клуб «Jagger». Не представляю даже, где, в какой базе данных, смогли раскопать номер. Признаться, я удивился. Очень. Журнал ведь уже сто лет как «умер», а меня приглашают послушать молодую рок-группу, короткое и простое название которой мне ровным счетом ни о чем не говорило. Новоиспеченный коллектив только-только разродился дебютным альбомом, по этому случаю, собственно говоря, и устраивался банкет, то есть, простите, клубная вечеринка. Я молча прослушал информацию, неопределенно хмыкая в трубку. В конце разговора девушка с сожалением добавила, что сейчас мало кто пишет про музыку, а у вас, мол, хорошо получается. Не скрою, услышать такое лестно, но идти мне никуда не хотелось, тем более писать дежурный отчет о концерте, и главное — где его публиковать?! Поэтому я, как и раньше в подобных ситуациях, отбоярился, сказав, что выпал из музыкального процесса. Теперь уже — навсегда. Может, и зря выпал... А?

ДИФФУЗОРЫ в УЗКОМ ГОРЛЕ ОКЕАНИЧЕСКОГО КИТА

Всегда завидовал ребятам, умевшим играть на гитаре, — и девчонкам они, как правило, нравились... А мне вот «медведь на ухо наступил» еще в младенчестве, даже к детскому хору меня не подпускали на пушечный выстрел, не говоря уже об участии в самодеятельной рок-группе. Чего не скажешь про моего старинного флотского товарища Лешу Янчура, у него как раз с этим делом всегда все было в полном ажуре. Вот про него и расскажу...

Его первая школьная группа, созданная подольскими одноклассниками в эпоху «червоно-поющих гитар» (всем было тогда по пятнадцать), носила нетривиальное название «Диффузоры». Леша играл на соло-гитаре. С инструментами в начале семидесятых, как известно, была «напряженка», посему гитары и стойки делались самопально чуть ли не на уроках труда, барабаны, как водится, перли из пионерской комнаты, а на микрофоны сбрасывались всем классом. Денег, правда, набиралось не густо, так что голосовых микрофонов на всех певцов в группе все равно не хватало. Из нелегкого положения «Диффузоры» выходили весьма остроумно, предпочитая выступать на концертах с инструментальными композициями. Например, их коронный номер с замысловатым названием «Узкое горло океанического кита», известный в то время «психоделический» хит польской группы «Бизоны», школьные музыканты играли в два раза быстрее оригинала. Получалось напористо и мощно.

В ленинградском ВВМУРЭ им. Попова, куда Леша поступил после окончания средней школы и почти года работы на заводе, игра на гитарах была продолжена. В курсантской среде оказалось достаточно завернутых на рок-музыку продвинутых ребят, чтобы сколотить ротную группу, (правда, так и оставшуюся безымянной). Выступали на большой сцене в клубе училища во время отчетных концертов. Исполняли разные песни, в том числе и из репертуара ВИА «Ариэль», что не случайно, так как худруком ансамбля числился Лешин сокурсник, родом из Челябинска, неплохо знавший Валерия Ярушина и любивший его творчество.

А вот в Гремихе на атомной подводной лодке, куда Леша попал служить по распределению после училища, пришлось туго. Я, хоть рок-музыку обожал, но был способен сыграть лишь на нервах отцов-командиров (подчиненных у меня не было), и составить ему компанию мог разве что в качестве благодарного слушателя... К счастью, в экипаже нашелся еще один лейтенант — обладатель приятного голоса, умевший обращаться с шестистрункой — Женя Федотов, благодаря чему на свет появился гитарный дуэт. После того, как Женька ушел на повышение в другой экипаж, гитарную эстафету подхватил другой лейтенант — Миша Андреев. Их нечастые с Лешей выступления (в основном во время «автономок» где-нибудь в Северной Атлантике на глубине 55 метров) здорово скрашивали небогатую на события жизнь подводников. Помню, особенно хорошо получалась у них развеселая песенка «Бомбардировщики».

Леша до сих пор хранит электрогитару, звукосниматели к которой когда-то мотал сам, а так же микрофон и барабан — памятные реликты из прошлого века. Акустических гитар у него — аж целых три, на них он любит побренчать для себя или в компаниях. К сожалению, это теперь случается гораздо реже, чем прежде, — по разным причинам... Жалуется, что в последнее время и голос подсел. Но разве это так важно, если вдруг захочется сыграть «Узкое горло океанического кита» и вспомнить юность?

ИЛЛЕШ — РОК из БУДАПЕШТА

Первая венгерская рок-группа, о которой я узнал, был ансамбль «Illes». Летом 71-го года в советский прокат вышел шпионский фильм-пародия «Лев готовится к прыжку», имевший грандиозный успех у молодежи. Там в нескольких эпизодах появлялась некая рок-группа (по виду — настоящие хиппи), исполнявшая мелодичную рок-балладу, которая звучала рефреном в фильме. Народная молва сказала, что это «Illes», лучшая рок-банда Венгрии. Чуть позже Виктор Татарский, легендарный ведущий радио-прграммы «На всех широтах» (Радио «Маяк»), представил группу в эфире, объяснив, что она названа в честь лидера — органиста и вокалиста Лайоша Иллеша.

Группа «Illes» добралась до невских берегов в июле 1975 года. Концерт состоялся на Зимнем стадионе — был аншлаг. В то время было принято первое отделение отдавать на откуп артистам Ленконцерта. Обычно в афише об этом даже не заявлялось, и для зрителей, пришедших на совсем другое шоу, это было неприятной новостью. В знак протеста фаны освистали и прогнали со сцены ленинградских артистов. Вырулила ситуацию находчивая девушка-конферансье, обряженная в элегантное длинное платье. Она нагло заявила, мол, зря стараетесь, силы тратите, все равно венгры выйдут на сцену только во втором отделении — даже и они с этим смирились. После чего публика дружно рассмеялась и успокоилась...

Когда, наконец, венгры выскочили на сцену, точно черти из преисподней, в зале раздался душераздирающий юношеский вопль: «Я люблю тебя, Иллеш!», на что Лайлош Иллеш на чистом русском ответил: «Спокойно, ребята!», взял первую ноту на клавишах, и тут действительно началось общее помешательство... Конечно, это был уже не тот «Illes», который мы видели в достопамятном фильме — братья Серени и Янош Броди ушли из группы и организовали другую группу — «Fonograf». Но все равно это был замечательный концерт, о котором я до сих пор вспоминаю с удовольствием.

АМЕРИКАНСКИЙ ДЖАЗ-РОК и группа КИНО

За две недели до дня ВМФ на российские экраны вышла вторая часть «Пиратов Карибского моря». Фильм — так себе, первый был намного круче. Впрочем, в нем тоже кое что есть... Короткий, но очень колоритный эпизод, где пираты играют в кости, напомнил мне прошлую подводную жизнь.

Мы тоже коротали долгие часы вахты в Атлантике за игрой в кости. Правда, всегда играли только на интерес и, конечно же, обходились без кровавых разборок. Кстати, мой пятый по счету подводный поход к берегам США проходил как раз в бассейне Карибского моря. Дело было зимой 83-го года. У кремлевского руля на смену умершему Брежневу встал Андропов, который начал проводить по отношению к Америке политику устрашения. Суть ее заключалась в том, чтобы нагнать к американским берегам побольше советских атомных подлодок с ядерными ракетами на борту. В тот год наших субмарин там было, как в банке с селедкой, — опасное балансирование на грани войны.

В свободное время я слушал в каюте бобинный магнитофон «Маяк-203». В фаворитах у меня числились звезды американского джаз-рока — Билли Кобэн, Чик Кореа, Фрэнк Заппа. Что слушали в это время американские подводники, сидевшие у нас на хвосте, мне было неведомо. Но вряд ли это был русский фольклор.

После той автономки я, как обычно, ушел в законный трехмесячный отпуск, который пришелся на лето 83-го года. Из примечательных событий того времени — невесть откуда на меня свалился альбом группы «Кино» с коротким нумерологическим названием «45». Да-да, того самого, записанного годом раньше в студии Андрея Тропилло. На фоне рафинированного американского джаз-рока минимализм раннего «Кино» обескураживал. Но на самодеятельность это точно не было похоже. Тогда мне удалось оценить по достоинству только последнюю песню альбома, (намного позже я узнал, что она называется «На кухне») — она мне понравилась атмосферой безысходной тоски, очень характерной для всего альбома «45», да и для маленького северного гарнизона, где я служил в то время.

Пройдет всего лишь три-четыре года, и флотская молодежь в лице новоиспеченных лейтенантов, которые, как известно, всегда в курсе всего самого модного, будет слушать исключительно группу «Кино», как самую актуальную и самую модную в тот период.

КРИДЕНС, музыка танцев и группа РАССВЕТ

В июле после пятилетнего перерыва я вновь побывал в Риге. Там на видеоразвалах в одном из гипермаркетов я, к изумлению, обнаружил в единственном экземпляре DVD американской группы CCR (" Creedence Clearwater Revival«, в народе у нас ее называли просто «Криденс»). Диск был фирменный, стоил почти 15 долларов, но все-таки являлся бутлегом, выпущенным на лейбле «Wild Wolf Video» в 2005 году (до этого, насколько мне известно, никакой официальной видеопродукции группы CCR не выходило). Диск представляет из себя 50-минутную подборку самых хитовых песен группы — частично записанных на «фанерных» телешоу, а частью с концерта в знаменитом британском зале «Royal Albert Hall» (14 апреля 1970 г.). Концертная часть, безусловно, — самая ценная на этом диске, несмотря на мутноватость картинки и некачественный звук. Поражает безумный драйв «Криденс» — и это при том, что на сцене участники группы абсолютно статичны, и все, что они себе позволяли для создания «яркого» шоу — это притоптывание ногой в такт песен.

Калифорнийская группа «Криденс» образовалась в 1967 году. «Коммерческие возродители примитивного рока» — так презрительно их именовали досужие критики.

Зачинателями дела выступили два брата Фогерти — младший Джон с характерным хриплым голосом (в будущем основной автор группы) и старший Том. За пять лет своего существования они умудрились выпустить семь номерных альбомов, шесть из которых — чистое золото!

Впервые песни «Криденс» я услышал в 72-м году на танцах, а в начале 73-го (группа уже полгода как распалась), мне в руки наконец-то попала магнитная катушка с записью их альбома 1970 года «Cosmo’s Factory».

У нас группу не просто любили, ее боготворили! И подтверждение тому — исполнение их песен на танцах по всему Советскому Союзу. «Дзержинка», военно-морское училище, где я учился, тоже не было исключением. Хиты «Криденс» «Proud Marry», «Who’ll Stop The Rain» и «Have You Ever Seen The Rain», снятые один в один с оригинала, были визитной карточкой самодеятельной ленинградской группы «Рассвет», игравшей у нас на танцах (в том составе, кстати, числился и знаменитый Жора Ордановский).

Увы, мой кайф продолжался недолго. Как-то раз осенним субботним вечером наш адмирал задержался в своем кабинете. Когда «Рассвет», как обычно по выходным, бодро начали свою программу, у начальника от громкого звука заходили ходуном стекла в кабинете — ему было отчего прийти в бешенство. Он вызвал к себе дежурного офицера с требованием «немедленно прекратить безобразие». Больше «Рассвет» у нас не играл никогда. А в ноябре 1973 года группа и вовсе распалась, пережив своих кумиров ровно на год.

STEPPENWOLF и РОК-МИФОЛОГИЯ

Фактоиды — это факты, которых не существовало, пока о них не написали журналисты. Эти слова приписывают Норману Мейлеру.

В давние советские времена, когда мы все жили в информационном вакууме, о западном роке в СССР не было слышно ни фактов, ни фактоидов. Была одна мифология. Вот, например, характерная версия, обьясняющая название калифорнийской группы «Steppenwolf» — героев мотоциклетного рока, якобы названная так по имени лидера группы, барабанщика, выходца из Украины Степана Волка или Вовка (наверное, так будет более правильно, по-украински). Услышал я эту историю от моего приятеля-меломана в 1973 году и, конечно, поверил в нее. К слову сказать, самой группы «Steppenwolf» уже год как не было, она распалась. В 1976 году в журнале «Иностранная литература» впервые на русском был опубликован знаменитый роман Германа Гессе «Степной Волк». Прочитав его я понял, почему именно так была названа одноименная американская рок-группа.

Теперь о фактах. На самом деле лидером «Steppenwolf» был гитарист и певец Джон Кей (настоящее имя Joachim F. Krauledat), выходец из Восточной Германии. Что до барабанщика, им действительно был канадец, коренной, его звали Джерри Эдмонтон.

Их «визитная карточка» боевик «Born To Be Wild» ворвался в американские чарты в июле 1968 года. Мировой успех группы закрепил вышедший через год фильм Дениса Хоппера «Беспечный Ездок», где лейтмотивом картины стала самая главная песня «Steppenwolf».

Если, зайдя в зал игровых автоматов, вы наткнетесь на «механического гангстера» с колоритным названием «Easy Rider», считайте, что вам повезло (это редкая штука), тогда смело садитесь за руль под раскатистый хард-рефрен «Born To Be W -i-i-i-l-d!», рвущийся на волю из жестяного бака автомата, и катите по хайвею.

Гибкая пластинка «БАНГЛАДЕШ»

1 августа 1971 года в Нью-Йорке состоялся благотворительный рок-концерт в помощь голодающим Бангладеш (бывший Восточный Пакистан). Акцию инициировал Джордж Харрисон, его поддержали Боб Дилан, Эрик Клэптон, Рави Шанкар и другие его друзья. Чуть позже вышел двойной альбом с записью концерта.

По прошествии 34 лет я четко помню, что делал 1 августа 1971 года. Накануне был зачислен в Ленинградское Нахимовское военно-морское училище. На следующий день вместе с однокурсниками (нас было чуть больше трехсот мальчишек) я совершил десятикилометровый марш-бросок от железнодорожной станции Каннельярви до Нахимовского озера, на берегу которого располагался летний лагерь нахимовцев. Ноги были стерты в кровь из-за тяжелых флотских рабочих ботинок, прозванных в народе «гадами», я смертельно устал, но был безмерно счастлив, как и остальные мои товарищи, что выдержал первое испытание.

О концерте «Бангладеш», прошедшем в день моего прибытия в нахимовский лагерь, я узнал примрно через год — друзья-меломаны рассказали.Они же поведали о том, что Харрисон специально к концерту написал замечательную песню «Бангладеш». Года через два эта песня была по-пиратски отштампована миллионным тиражом в журнале «Кругозор» (к нему обычно прилагались гибкие пластинки с записями музыки, о которой рассказывалось в журнале — в основном классика, народная музыка и эстрада, изредка публиковался рок).

Песню Харрисона «Бангладеш» я услышал только в сентябре 1975 года, когда после второго курса Высшего военно-морского училища попал на практику в город Полярный —северную столицу советских подводников. В первую же ночь матросами экипажа дизельной лодки, куда меня прикомандировали, был выпит мой одеколон «Саша», подаренный мамой перед отъездом на Север. Утром после подъема, распахнув дверцу тумбочки и увидев пустой флакон, я испытал настоящее потрясение, был оскорблен до глубины души. Пожалуй, это стало самым сильным эмоциональным впечатлением на той практике, намного сильнее животного страха перед первым в жизни погружением на глубину, произошедшим чуть позже.

Вечера я коротал в офицерской каюте, где проживали молодые холостые бесквартирные офицеры. У них был плохонький проигрыватель «Аккорд» и куча разных советских пластинок, среди которых я обнаружил запись из журнала «Кругозор» — ту самую песню Харрисона «Бангладеш». Я ее заслушал до дыр, так что, когда моей практике пришел конец, офицеры отдали мне ее на память. В Ленинград гибкую пластинку я привез прямо на груди, спрятав под фланелевой рубахой, чтобы не помялась в вещевом мешке. Потом пластинка потерялась, как и многие другие вещи, дорогие моему сердцу.