«Дорога длиной в 10 лет: от путевых заметок и мартиролога к литературной мистификации»
В мае 2021 года в петербургском издательстве «Пальмира» выходит книга «Меломан» — в год тридцатилетия журнала Fuzz, что очень символично, поскольку в ткань романа вплетена история известного питерского
Вадим Назаров, глава издательства «Пальмира»: «Легендарный музыкальный журналист написал роман о том, как все начиналось. Обязательное чтение для любителей русской
По форме и содержанию «Меломан» — литературная мистификация или точнее прозаическое произведение, стилизованное под мистификацию. Его авторство приписано вымышленному главному герою романа —
Подлинным автором книги является Александр Долгов, бессменный главный редактор музыкального журнала Fuzz. Роман возник из повести «Рукопись с того света», опубликованной осенью 2011 года петербургским издательством «Амфора», и основанной на впечатлениях от гастрольного путешествия в Таллин с группой DDT. «Меломан» повествует о событиях, произошедших с главным героем от момента его смерти с постепенным перетеканием из нулевых в девяностые, восьмидесятые и семидесятые годы прошлого века, в которых отображена почти полувековая история русского рока. Книга была закончена автором в конце 2013 года и планировалась к изданию в «Амфоре», но не вышла по причине банкротства издательства. Тем временем Долгов взялся за работу над следующей книгой — объемном фантастическом романе, посвященном теме спасения Виктора Цоя и вышедшем в издательстве «Эксмо» в конце лета 2020 года.
Отзывы на книгу «Меломан»
Сева Новгородцев: «Написано отлично, литературно, наблюдательно. Автор создал целую Вселенную, столь мне знакомую. Из этой Вселенной я много лет хотел уехать, а уехав, возвращаться не хочу».
Илья Стогов: «Русский
Александр Кушнир: «Любая новая книга про золотые
Аннотация
Главный герой романа «Меломан» — бывший
В романе отображена история русского рока за три десятка лет — фрагментарно, порой эскизно, но достоверно и увлекательно — с обилием реальных фактов. В качестве героев второго плана, создающих атмосферу описанных десятилетий, выступают многие известные
Об авторе:
Александр Долгов родился в 1956 году в Ленинграде. Окончил специальный факультет ВВМИОЛУ им.
Официальный сайт
«Конечно, Чиф — вымышленный герой. Я его одарил своим прозвищем, которым меня называли за глаза мои питомцы в Нахимовском училище, когда я там служил
Этот персонаж — собирательный образ, в нем присутствуют качества разных людей. Трагическая история Чифа навеяна реальным фактом из жизни моего одноклассника по Дзержинке, тоже, как и я,
Полностью интервью «Что не сказал покойник» можно прочесть здесь
Четверг, 14 августа
Выезд в Таллин назначен на 14:00. Без пяти два подхожу на
Рядом с автобусом фотограф Андрей Федечко разговаривает по душам с солистками вокального дуэта РАДУЙСЯ — блондинкой Ольгой и брюнеткой Таней. Помнится, они впервые появились в DDT во времена работы над программой «Единочество» — и так понравились Шевчуку, что он их оставил в группе.
Как правило,
Прохожу в офис сообщить директору группы, импозантному Александру Тимошенко, что я прибыл. Сам Алик, кстати, из
Занимаю в автобусе одно из последних мест. Почему? Потому что знаю наверняка, что Шевчук сядет на
У меня в запасе почти час. Чем заняться? Рассеянно перелистывая свой блокнот, обнаруживаю, что в нем осталось чистых не более
Что же делать? Пока не поздно, бегу в «Буквоед» на Восстания.
14:55. На обратном пути на углу Дегтярной и
Мы обнимаемся.
— Яйца всмятку! — говорит мне вместо приветствия Шевчук. — Я сегодня немного в расслабленном состоянии, — добавляет он, когда мы вдвоем направляемся в сторону автобуса с надписью Baltservis. Хитро прищуривается сквозь стекла очков и опять, непонятно к чему, повторяет про яйца всмятку… Мне ответить нечего — я с собой закуску не брал.
С огорчением отмечаю про себя, что ЮЮ «под шафе». Он ведь три месяца не пил… С чего это вдруг? С алкоголем у него непростые отношения — сам это признавал не раз, — как, впрочем, у многих
Я знаю, что он
— Яйца всмятку, — опять непонятно к чему бормочет ЮЮ.
И тут меня наконец осеняет — я понимаю, что он имеет в виду. Он же снимался в роли Ишина, правой руки атамана Антонова, руководителя тамбовского восстания. Значит, пять дней провел в седле.
С большим трудом представляю себе ЮЮ, мчащегося галопом на коне с шашкой наголо, переодетого в крестьянский зипун и папаху… Дорисовать в моем воображении образ борца с коммуняками за сермяжную
Однако, как я узнаю потом, Шевчук возбужден совсем другими событиями: пятидневной войной на Кавказе, за ходом которой следила вся страна, а возможно, и полмира. Эта война высосет из него все соки и не будет давать покоя ни днем, ни ночью на всем протяжении нашей поездки, в чем я вскоре смогу убедиться сам.
Сажусь на свое место. Мое кресло — предпоследнее в правом ряду; впереди справа от меня расположились продавцы футболок Дима и Рома. Рома, весело позвякивая бутылями с крепким алкогольным трио (ром, водка и коньяк), обустраивает у себя под креслом
Слева от меня на двух креслах устроился Саша Бровко, художник по видео, с сыном Севой в футболке MАRILYN MANSON. Севке всего двенадцать лет, но выглядит благодаря высокому росту на все пятнадцать. Что тут скажешь — акселерат!
Андрей Федечко садится с левой стороны автобуса на четыре ряда впереди меня. А чуть ли не весь аккомпанирующий Шевчуку состав группы, включая вокалисток, во главе с директором Тимошенко занимает все места на передних сиденьях.
14:59. ЮЮ командует:
— Все, ребята, по местам!
Трогаемся.
Шевчук бросает свой рюкзачок на последнее сиденье и на правах батьки обходит свое «хозяйство», чтобы проверить — всё ли как надо, все ли на своих местах.
Понятное дело, что все разговоры — о последних событиях в Южной Осетии. Шевчук делится впечатлениями:
— Слава богу, что все закончилось — вчера Медведев отдал приказ о прекращении огня… В Цхинвале два моих знакомых журналиста получили ранения. Конечно, было огромное желание лететь туда с концертом, — говорит он мне, возвращаясь на заднее сидение, — но теперь, когда пролилась кровь, — это все равно что стать коршуном… Саакашвили, конечно, агрессор, он первым начал бомбить и получил по заслугам.
— И правильно получил, — соглашаюсь я. — Он теперь стал вроде как нерукопожатный.
Вскоре приходит завпост Юрий Федоров и кладет на заднее сиденье подушку с одеялом для ЮЮ.
— Борисыч, — отзывается Шевчук, — ничего не надо, спасибо. Я просто рюкзак под голову брошу и все…
Однако опытный администратор знает, что делает, быстро и с любовью оборудуя спальное место для лидера группы.
Спрашиваю у ЮЮ об отсутствующем в автобусе барабанщике Игоре Доценко.
— Мы его подберем за Красным Селом. Он постоянно живет за городом, стал настоящим фермером. У него там коровы, целое стадо, может без труда помочь отелиться… Прикинь, каждый день мотается оттуда в город на репетиции. Это непросто.
Игорь Доценко — единственный участник (разумеется, не считая самого ЮЮ), оставшийся в группе из первоначального ленинградского состава. Перейти из филармонии в подпольную
ЮЮ его ценит не только за преданность группе и прекрасные человеческие качества, но также за его особо сильный удар — таких барабанщиков, как Доценко, на нашей
ЮЮ прикуривает сигарету (для интересующихся: марка Marlboro Light) — ему одному разрешено курить в автобусе — и сразу же скручивает из листа бумаги импровизированную пепельницу.
15:06. Автобус выезжает на Полтавскую улицу. Видно, что
Фиксирую для истории, кто в какой футболке:
Трубач Ваня —
Ну, а я
Сзади меня характерно щелкает открываемая банка с «шипучкой» — это ЮЮ решил расслабиться при помощи
15:30. Проезжаем казино «Слава», бывший одноименный кинотеатр. По слухам, его хозяева до сих пор устраивают бесплатные киноутренники для пенсионеров в качестве социального отката за грязно заработанные деньги.
Для группы DDT кинотеатр «Слава» — место эпохальное: здесь состоялся их первый сольный концерт (как раз через полгода после моего знакомства с ЮЮ). ЮЮ трепетно относится к истории, вот почему в офисе группы в «красном углу» на стене бережно хранится (в рамке под стеклом) пожелтевшая от времени афиша,
Странно, но концерта в «Славе» я совсем не помню, хотя там был, конечно. Зато помню хорошо другой, случившийся за месяц до него на площадке ДК имени Капранова, что у Московских ворот, где с приходом эры перестройки обычно шли гастроли заезжих провинциальных театров, норовивших заработать и прославиться на запретной до того ниве театрального абсурда и доморощенного стриптиза, а вот
Помню еще, что тогда у меня вышла занятная ситуация: как только увидел в городе афиши, анонсировавшие творческую встречу с худруком
Билет был, кстати говоря, в кассе одним из последних — на балкон, последний ряд, место
Концерт проходил в будний день (выходные, как вы поняли, отдавались под беспроигрышный «стриптиз»), а это наверняка означает, что мне в тот вечер в очередной раз пришлось удрать со службы. Обычно по будням я уходил из училища в 21:30, когда заканчивалась информационная программа «Время», обязательный просмотр которой устраивался нахимовцам по личному приказанию начпо.
В ДК Капранова я появился минут за двадцать до начала. Прошел в безлюдный буфет, чтобы перехватить там
«Неужели и зал будет таким же необитаемым, как этот пустой буфет?» — подумалось мне. Выпил большую рюмку армянского коньяка — ну какой
Я зря переживал… Зал с еще не погасшими огнями, набитый зрителями, трещал по швам и обрушил на меня громовой ор тысячи глоток. Это был молодняк, в основном студенты и школьники, не имевшие денег на дорогой буфет, но зато неистово требовавшие выхода заявленных в афише артистов.
Однако на сцену, как водится в таких случаях, выскочили совсем другие, никем не упомянутые музыканты, объявившие, что название их группы тоже состоит всего из трех букв, и предложившие зрителям самостоятельно догадаться, как они называются… Лучше бы они этого не предлагали. Потому что тут началось такое извержение сквернословия из поставленного на уши разгневанного зала, что даже мне, бывалому флотскому офицеру, стало неловко.…
В общем, они назывались МАТ, что, в принципе, очень даже символично для вышеописанного случая. Их выступление было недолгим — как, впрочем, и вся их история.
А потом вышел он, патлатый очкарик с гитаркой, заросший черной бородищей по самые глаза. Зал его встретил с восторгом — вопя во все глотки, свистя во все пальцы и хлопая во все ладоши. Нервная дрожь била меня на протяжении тех двух часов, что он выступал…
Ему аккомпанировал долговязый
Но что более всего меня тогда удивило, это хоровое исполнение залом всех песен Шевчука,
После трех бисов Шевчук
Пятница, 15 августа
17:30. Мы на Певческом поле. Неожиданно тепло. Ярко светит солнце, в небе ни единого облачка. А на сцене полным ходом идет саундчек — копошится Борисыч с проводами, пробуют звук своих гитар Паша Борисов и Леша Федичев, позади них за клавишами застыл Костя Шумайлов, ожидая своей очереди. Тут же рядом Иван Васильев с трубой и вокалистки Оля и Таня.
Осматриваю сцену в два метра высотой, поставленную лицом к гигантской
— Нравится? Это я ее нарисовал.
Позади сцены на лужайке разбиты две палатки — синяя для музыкантов и белая для проведения
17:50. Проба звука продолжается. ЮЮ в задумчивости бродит по сцене и
—
«Закрылась дверь, он вышел и пропал, навек исчез, ни адреса, ни тени…», — ЮЮ запел первый куплет из «Пропавшего без вести»
18:55. Саундчек DDT заканчивается исполнением «Родины». От первых же аккордов у меня сразу идут мурашки по коже. Надо же, удивляюсь я сам себе, раз сто я слышал эту песню, и
19:05. Время поджимает. На сцену для настройки инструментов выходит разогревающая группа АВЕНЮ. Шевчук фотографируется на память с техперсоналом в красных футболках.
Едем в гостиницу — у нас полтора часа свободного времени. Решено — DDT играет «украинский» вариант, по времени концерт будет идти два часа или чуть больше, если получится. Но все должно закончиться ровно в 23:00 по местному времени — это непременное условие хозяев площадки.
20:45. Холл гостиницы. Все в сборе после короткого отдыха. Ждем ЮЮ. К подъезду отеля подана представительская «Чайка»
— Ко всем просьба расслабиться, — говорит он.
Тронулись. Впереди «Чайка», следом за ней наш автобус.
21:05. Мы на Певческом поле. Площадку объезжаем слева. Здесь уже давно рубятся АВЕНЮ. Весь «пятак» перед сценой плотно забит народом. ЮЮ сразу же проходит за кулисы, чтобы посмотреть на нарвитян. Володя Чердаков, лидер и певец группы, в это время шаманит на авансцене, исполняя песню «Корова». После ее завершения ЮЮ показывает мне большой палец в знак восторга и кричит: «Чиф, это Моррисон!»
Толпа тем временем заволновалась и скандирует: «
— Здравствуйте, дорогие! — говорит Шевчук в микрофон. — АВЕНЮ — прекрасная группа! — и
21:25. Нарвитян на сцене сменяют быстро подключающиеся к аппарату «дэдэтэшники». А толпа без устали в это время скандирует то «
Борисыч в футболке с надписью STAFF орет музыкантам:
— Темп!.. Темп!.. — и потом вроде как зазевавшемуся Косте Шумайлову, расслабленно стоящему в сторонке, — Костя, уже на сцену пора!
Костя спокойно ему отвечает:
— У меня все работает…
Спрашиваю у Шумайлова:
— Вы в каких футболках обычно выступаете?
— Кто на какие заработал.
ЮЮ снимает куртку, наливает чай из термоса в пластиковый стаканчик, отхлебывает из него и, глядя в небо, которое никак не хочет темнеть, с сожалением говорит:
— Эх, светло еще… света не будет видно… Ну, с Богом! — И перекрестившись, выходит под море оваций на сцену как раз в тот момент, когда Леша Федичев со святым ликом Хендрикса на груди берет первый гитарный аккорд инструментального вступления к песне «Ангел».
В следующие полтора часа ЮЮ как заведенный без устали читает стихи, играет на акустической гитаре и малых барабанах, в паузе между песнями выбегает за кулисы, чтобы обтереть лицо полотенцем, глотнуть чаю и спросить у нас, стоящих за кулисами: «Ну как, ребята? Нормально?», танцует, жестикулирует, прыгает и носится по сцене как угорелый и поет, поет, поет… По словам самого Шевчука, он за концерт теряет до двух килограммов веса. Впрочем, и набирает потерянные килограммы также быстро.
23:10. DDT исполняют двенадцать песен и концертный марафон — его основная часть — завершается песней «Просвистела» (на запланированный после нее «Ленинград», похоже, просто не осталось здоровья). Музыканты покидают сцену, чтобы через пару минут выйти вновь. Зал в это время, как заведенный, скандирует: «
И группа дважды выходит на бис — сначала исполнив «Родину» в новой аранжировке, а затем уж, чтобы таллинцы смогли отпустить с миром музыкантов, другую всенародно любимую песню…
Шевчук, не называя ее, говорит в микрофон:
— Друзья, завершающая песня… Последняя — не говорю. Угораздило меня написать одну песню… Спою так, как я ее написал тогда в подъезде.
От первых аккордов «Осени» зал разлетается во все стороны на мелкие кусочки. В свете прожекторов видно, что от поющего ЮЮ идет пар, как от доброго скакуна на финишной прямой ипподрома. А я… я в это время танцую за кулисами, отчаянно виляя задом, ну прямо как в премьерные дни «Черного пса»… В середине песни, после соло на саксофоне, ЮЮ ведет диалог с таллинцами:
— Традиционный вопрос… Кто в этом зале сейчас самый умный?.. Кто знает, что с нами будет?.. Никто. Нужно самим думать!
Еще один куплет, припев и… завершающая кода! Это достойный финал. Тройной поклон артистов на авансцене и заключительная фраза ЮЮ, сказанная им в стонущий от восторга зал, перед тем как покинуть сцену:
— Слава богу, что война закончилась… Мы сейчас работаем над новой программой… Будем живы — не помрем!
23:40.
Шевчук рассказывает о том, что сейчас пишет стихи про деревню как отдельно взятую страну, о том, как он маялся перед этим концертом, не зная, как его строить, но в конечном итоге они правильно сделали упор на патриотическую тему, но без плакатной «агитки»; подтверждает, что слова в его текстах — это мелодическая основа музыки DDT, и соглашается с мнением, что DDT, считаясь флагманом русского рока, при этом исполняет современную музыку европейского уровня.
Само собой, разговор заходит и о
Последний вопрос от русской
— Сегодня? — переспрашивает ЮЮ, непроизвольно встретившись со мной взглядом, и, ойкнув, крестится. — Я помню, как впервые появился в ленинградском
…Призраки озадаченно примолкли, когда ровно в полночь в морге объявился незнакомый доктор. Он был в белом халате (
На самом деле этот «доктор» оказался вовсе никаким не доктором. Он не был ни
Худой, со впалыми щеками и темными кругами под воспаленными красными глазами (я его окрестил «безумным профессором», хотя на самом деле он являлся доцентом кафедры), он был одержим идеей — нащупать порог между земным существованием человека и загробной жизнью души. Насколько односторонен переход через этот порог? И в какой момент еще возможно возвращение? Вот чем он занимался на практике, вот что его волновало больше всего в жизни.
Спецоборудование весом в полтонны и общей стоимостью в две с половиной тысячи, черт их дери, баксов (сам слышал от «профессора», сколько стоит его «железо», когда он собачился с работягами, небрежно кидавшими коробки с аппаратурой прямо на пол) он развернул с помощью своих ассистентов — студентов старших курсов из НОСа (Научного общества студентов).
Это были совсем молодые ребята, которым только стукнуло по двадцатнику, и по внешнему виду, и своим интересам настоящие антиподы, объединенные общими научными интересами.
Один из них, невысокий, почти коротышка, был с рыжими волосами, заплетенными в длинные косички, торчащие в разные стороны
Второй, высокий ладный парень, был лохмат, ну
«Паттинсон» и «Марли» зря время не теряли: оттянулись в полный рост, воспользовавшись тем, что их руководитель в это время тестировал аппаратуру, развернутую в кабинете завморга, прямо под портретом Президента Российской Федерации. Хихикая, они фоткались по очереди на свои мобилы чуть ли не в обнимку с мертвецами — будет чем пощекотать нервы однокурсницам во время занятий!
Они заблаговременно натянули резиновые перчатки, чтобы не подцепить
Их руководитель, не зная о том, что его подопечные запаслись «травой», для релаксации разрешил им раскатать бутылку портвейна… И теперь они пьянели прямо на глазах у притихших призраков, не ведающих, что им делать со свалившейся на них бедой.
Общая опасность объединяет. Не только людей. И призраков тоже.
Наконец в подвале появился и сам «безумный профессор». Он достал из кармана халата диктофон, включил его на запись и начал наговаривать в микрофон: «Понедельник… восемнадцатое августа… половина второго ночи… я, старший научный сотрудник
Потом руководитель Савченко показал своим помощникам, как крепить к голове трупа специальное приспособление для замеров излучения —
Наконец все было закончено. Трое в белых халатах собрались для короткого совещания как раз рядом с каталкой, на которой лежало мое тело.
— Характер ухода из жизни каждого исследуемого объекта в буквальном смысле слова будет высвечиваться на наших приборах, — начал инструктаж «безумный профессор». — Сама смерть — не обрыв, а процесс постепенный. Это переход, по времени для каждого разный. Первая задача нашего эксперимента — разбить все объекты на группы в зависимости от изменений во времени интересующих нас параметров…
Итак, нам известно, что наиболее характерными излучателями у человека являются глаза. Вы будете фотографировать свечение глазных впадин через каждый час у каждого объекта, двигаясь по кругу, согласно моему списку. Обращаю внимание, что очередность в списке может не совпадать с реальным номером объекта, имеющемся на бирке, — Савченко махнул рукой и все дружно глянули на мой персональный номер «шесть». — Чтобы не было путаницы, вот каждому по экземпляру списка.
Я выглянул
— Чем это пахнет? — вдруг спросил, принюхиваясь, Савченко,
— Ничем — это просто трупный запах, Юрсеич, — попытался отшутиться хозяин «травы», тряхнув в подтверждении сказанного дредами. И, хотя язык у «Марли» заплетался, «безумный профессор» с ним согласился, продолжая вещать своим хихикающим в рукав вагантам.
Подойдя к телу юноши, он сказал:
— Смотрите, при самоубийстве тонкое тело беснуется, кричит, протестует… Оно не подготовлено к уходу. Вот и бродит неприкаянно рядом со своим телом… Чувствуете? — спросил он, и в этот самый момент от сквозняка громко хлопнула дверь. Обкуренные студенты вздрогнули. А «профессор» с упоением продолжал: — Свечение у такого объекта никак не успокаивается и примерно с полуночи до трех часов ночи наблюдаются всплески его интенсивности. Вот это мы и должны зафиксировать нашими приборами… Что ж, коллеги, пожалуй, начнем наш эксперимент с объекта, покончившего с собой.
Савченко уставился с пустым выражением лица как раз в ту сторону, где в это самое время дрожал от душащего его страха, точно одинокий лист на ветру, призрак самоубийцы. Но на самом деле «безумный профессор» не видел тонкого тела юноши и глядел в черную пустоту подвального окошка. Потом набожно перекрестившись, он распорядился:
— Делайте по
Два «Боба» разошлись по своим местам. «Марли» взялся за громоздкую приставку для фотографирования, а «Паттинсон» обустроился рядом с газоразрядным аппаратом — черным тяжелым ящиком, панель управления которого была усеяна многочисленными переключателями, датчиками и шкалами. Его запуск осуществлялся с помощью выносной педали, весьма смахивающей на гитарный «фузз».
Работа у них спорилась неважно, поскольку оба были пьяны, координация нарушена; им раз двадцать пришлось начинать сызнова, но синхронизации в действиях «тезки» так и не достигли. Впрочем,
Мертвецкая озарялась короткими яркими вспышками света, от которого на мгновение в подвале становилось светлее, а из мрака выхватывались очертания тонких тел притихших призраков. Но экспериментаторы их все равно не замечали — вспышки слепили глаза. Сфотографировав глазные впадины юноши, ассистенты начали подключать провода к февральской бабке.
— Все, старая ведьма, кранты тебе! — злорадно захихикал мой сосед справа, забулдон без носа, когда «Марли» начал перекидывать провода с трупа юнца на мертвое тело старухи. Она была вторая в списке. — На тот свет отправишься без головы, сварят тебе мозги вкрутую!
То ли «безносый» накаркал, то ли дунувшие студенты совсем окосели от выкуренной «травы», но пока Савченко, сидя в кабинете завморга, в научном экстазе пожирал глазами выведенные через принтер первые результаты замеров, его опьяневшие студенты перепутали электрические концы, присоединяя их к голове старухи. В довершение всего они включили аппаратуру, нарушив масштаб, и дали слишком большой разряд тока, да такой, что мертвое тело старухи подбросило на добрых двадцать сантиметров. Седые редкие волосы задымились, встав дыбом, — совсем как в древнем голливудском «ужастике» «Блуждающий мертвец», виденном мной в отрочестве, где «белые халаты» с помощью трансформатора Теслы пытались оживить труп, помещенный в железную клетку.
Одновременно с электровспышкой короткого замыкания призрак старухи издал душераздирающий вопль, и она
Немедленно прибежал запыхавшийся, с отхлынувшей от лица кровью «безумный профессор».
— Ганджа! Шмаль! — заорал он. — Что вы тут творите, недоумки?!
— Ошибчка вшла… Юрсеич… прстите… щас… усе… справим! — залопотал «дредовый» Ганджа (вы будете смеяться, но Ганджа была его настоящая фамилия, равно как и Шмаль — подлинная фамилия его напарника), аккуратно стряхивая с головы старухи рвотные массы.
А «вампирный» Шмаль в это время, совершенно ошалев от происшедшего, решил скрыться от новых рвотных позывов, кинувшись к лестнице и зажимая ладонью рот, но, к своему несчастью, поскользнулся на кафеле, упал, и его тут же вывернуло под каталку с безносым трупом…
Савченко едва не рыдал! Надо же,
И речи не могло быть, чтобы в таком непотребном состоянии студенты продолжали замеры, — «дреды» и «легкий беспорядок на голове» с позором были отстранены от эксперимента и оправлены «отдыхать» на кушетку в канцелярию морга до первого трамвая.
Скоро дело дошло и до меня, вернее сказать, до моего тела. К этому времени все замеры делал сам руководитель — сосредоточенный и, разумеется, трезвый как стеклышко. Ведь это была его диссертация, не дядина.
Он спускался в мертвецкую каждый час на
А сами призраки стали терпеливо ожидать прихода часа расплаты, беззвучно сговорившись между собой жестоко отомстить «безумному профессору». И пока что потихоньку высасывали его энергию. Вот тоже мне — ирония судьбы! Я ведь раньше смеялся над всей этой чертовщиной, а теперь сам стал… ну, если не участником бесовского заговора, то свидетелем дьявольской расправы — это точно.
Около шести утра, когда «безумный профессор» уже валился от усталости с ног, в морг привезли очередное тело…
— Пол мужской… возраст тридцать семь… полных лет… причина смерти… многочисленные открытые и закрытые переломы костей… полученные в
Сделав замеры на новом объекте, Савченко дрожащей от бессонной ночи рукой вновь схватился за диктофон:
— …семь часов утра… все этапы исследований квазинезависимы… аппаратура стабилизирована… метрологически проверена… начинаю обрабатывать результаты замеров объекта номер тринадцать бэ… характеристика объекта…
Старшой наговаривал в диктофон, не замечая, как
Высосав из него энергию, они притупили бдительность «безумного профессора». Он перестал осторожничать и проколол перчатку оголенной костью объекта «тринадцать бэ», расцарапав до крови руку, что заметил не сразу, а погодя, когда кисть у него стала влажной… Сняв перчатку и замотав руку бинтом, он сразу же забыл о случившемся и с одержимостью обреченного на близкий конец продолжил эксперимент.
…Мгновенно телепортировавшись к входным дверям крематория, я увидел, что в сторонке, у стены, где висела реклама похоронного агентства «Мементо мори» с длинным перечнем ритуальных услуг (от вызова похоронного агента до отправки праха на Луну), кучковалась, переминаясь с ноги на ногу,
Шевчук заявился в крематорий в том же, в чем выступал на таллинской сцене. По случаю траура он надел черные круглые очки «
Долгов, одетый с иголочки, как и ЮЮ, не обремененный условностями траура, как всегда подтянутый, аккуратный и чисто выбритый, приятно благоухал дорогим парфюмом. Впрочем, в последней детали его портрета я не совсем уверен. Как вы помните, я лишился чувства обоняния, а сам Долгов по своей рассеянности не всегда прибегал к услугам
Тропилло, единственный из всей тройки пришедший в костюме, но, правда, мятом, с «пузырями» на коленях, выглядел, мягко говоря, неряшливо. Обычно перед «мероприятием», к которым смело можно отнести и похороны, он просто покупал себе новый костюм… Но, похоже, моя кремация застала его врасплох.
В руках Долгова я приметил цветастый экспонат № 3 с лондонскими видами. Вот это да! Автор уж третий день как отбросил копыта, а его произведение продолжает здравствовать. Это ли не свидетельство бессмертия?!
Долгов с рассеянным видом перелистывал мой блокнот, когда к крематорию с включенной сиреной подъехала карета «скорой помощи» и припарковалась недалеко от троицы. Из машины вышла
Вот уж воистину — «рукописи не горят»!
Словно телепатически поддержав ход моей мысли, только что рожденной моим призрачным сознанием, Андрей Тропилло посмотрел на своих собеседников со скорбным сочувствием и очень к месту процитировал русского классика:
— Да, человек смертен, но, к сожалению, он внезапно смертен!
Не удивляйтесь: просто я знал, что «Мастер и Маргарита» — один из его любимых романов.
Признаться, я был несколько разочарован невольно подслушанным разговором. Нет чтобы вспомнить обо мне
— Подумать только, — вторил ему ЮЮ, — всего несколько дней назад мы вместе съездили в Таллин, и тут вдруг такое… Вот уж
—
— А какие фестивали мы с ним делали, — продолжил ЮЮ, — в прошлом веке… Да, теперь все в прошлом.
Помолчали.
И тут Тропилло с сожалением заметил, что в свое время не добился от меня официально оформленного согласия на криогенную заморозку тела. Кто ж знал, что я так рано сыграю в ящик?
— Смерть — ошибка, особенно такая, как у Чифа, — заявил своим собеседникам Андрей Владимирович, — а ошибки надо исправлять. Я был готов это сделать… хотя бы его мозг сохранить… Но с юридической точки зрения не имел право это сделать.
Тропилло «сел» на своего старого и любимого конька — вечную заморозку.
Шевчук с Долговым только переглянулись в недоумении.
— Ты что, мог бы Чифу отпилить башку? — ужаснулся ЮЮ.
— Вне всяких сомнений! Если бы было завещание, — ответил Тропилло и ехидненьким голосом, как это умел делать только он, спросил: — А что, есть сомнения?!
Никто ему не ответил.
— Уже сейчас ясно, — начал свою просветительскую лекцию Андрей Владимирович, — что крионика — дело перспективное и прибыльное. Все спецобуродование для заморозки у меня, кстати говоря, есть. А азота в России хватит на всех и даже еще останется. Сам Чиф, между прочим, был горячим поборником крионики!
Вот так сюрприз! Ну, ты даешь, Андрей Владимирович!
Представляете, мы с ним всего лишь раз обсуждали эту тему, и я, помнится, обмолвился о том, что «это любопытно», — и все! А он уже меня успел записать в адепты поголовного замораживания особей человеческого рода.
— Я б его заморозил, — продолжал Тропилло, — но обстоятельства помешали. К сожалению, был в Хельсинки, когда Чифа не стало. Вчера вернулся. А замораживать надо сразу же после смерти. Через день делать это уже бессмысленно — необратимые процессы с клетками начинаются… Так что крути не крути — все равно бы опоздал. Все мы под Богом ходим, поэтому советую о заморозке подумать при жизни, чтобы потом поздно не было.
— Ну, а
— Что?
— Дал согласие на свою заморозку?
— Все мы потенциальные криопациенты, — начал издалека Тропило. — Замораживание в Штатах стоит дорого, а я хочу организовать собственное криохранилище здесь, в Петербурге, чтобы у меня все было под рукой — от криостатов до электронного банка данных с подробной историей жизни пациента, идентифицирующей его личность. Дело это серьезное, требующее больших денег. Сегодня их нет, но завтра — будут! Так что спешите на заключение контрактов.
А по поводу моей заморозки… мне некогда об этом думать, я инвесторов для строительства криоцентра ищу и потому на тот свет не собираюсь. Я не хочу доверять собственное тело чужим людям, а в свой криодепозитарий, когда его открою, сам первым подпишу контракт на заморозку.
Дальше разговор пошел привычный, с обсуждением последних новостей… ЮЮ, переключившись на собственное творчество, рассказал о том, что готовит концерты мира «Не стреляй!» в Москве и Петербурге с участием грузинских, осетинских и российских артистов.
Вот это новость! Воображаю, как возрадуется водила «мерса», когда увидит в городской расклейке афиши с рваным логотипом любимой
— Вы не представляете себе, каких трудов мне стоило убедить грузин принять участие в концерте! Я всю ночь говорил с барабанщиком Нино Катамадзе… У него от военных действий пострадала семья. Мы с ним долго философствовали, и
— А он, этот барабанщик, что, за главного у них? — поинтересовался Тропилло.
— Вроде того, — пробурчал ЮЮ. — Крови мне этот разговор стоил большой.
И тут ЮЮ снова сменил тему, вспомнив обо мне.
— Слушай, Шура, — сказал он, обращаясь к Долгову, — надо фото Чифа на обложку FUZZ поставить!
Долгов молчал, переваривая услышанное.
— Неужто Чиф не достоин этого?
— Достоин, конечно, — отозвался Долгов, — только издатели этого не позволят сделать.
За свою бытность главреда Саша Долгов уже дважды отказывал ЮЮ в просьбе сделать героем номера умершего человека. В первый раз это было восемь лет назад и тоже в августе — ну прямо роковой месяц
Долгову стало совестно. Словно оправдываясь, он сказал:
— Юра, я даже не припомню, чтобы на обложку музыкального издания
— Уж напишу, — мрачно сказал ЮЮ, выдыхая сигаретный дым под щелчок фотоаппарата.
— Вот это правильно, — заметил до этого молчавший Тропилло, застегивая на пуговицы пиджак. — Однако, господа, похоже, нам пора принять более серьезный вид…
Фотоаппарат щелкнул еще два раза подряд, и ЮЮ с раздражением заметил:
— Андрей, завязывай! Неужели ты не понимаешь, что здесь не место для фотосессий?!
Андрей Федечко без слов убрал фотоаппарат в кофр, но в глазах его читалась обида.
ЮЮ
—
Верилось, что для ЮЮ эта фраза не была дежурной.
Появился Мишель и сдержанно пригласил всех пройти в траурный зал № 4. Все заторопились, как вдруг в дверях крематория материализовались здоровенные санитары с носилками, на которых под одеялом лежало безжизненное тело. Лицо не было закрыто, и я признал своего старого знакомого — «безумного профессора»! Похоже, что призраки с ним разделались.
«Сепсис…« — донеслась до меня реплика врача, сказанная водителю, и тотчас кладбищенскую тишину крематория разорвала сирена спешно отъезжающей «скорой помощи».
«Как странно все это, — подумалось мне, — везут
В зале прощания было никак не меньше сотни человек. Откуда столько народу набралось? Некоторых я даже не признал. Много кто здесь был. Даже прилетел из Будапешта мой одноклассник по «Дзержинке» Серега Полетаев; объявился и другой мой одноклассник — Шурка Переслегин, с которым я не виделся,
Много, много было знакомых лиц. Мои воспитанники, сослуживцы, коллеги, друзья, одноклассники, приятели, знакомые, родственные души, читатели и почитатели обсуждали между собой мой нелепый уход из жизни, и как мне не повезло, и все такое в этом же духе… К сожалению, в этом зале не было двух дорогих для меня людей — я не увидел там жены и сына.
Я не удержался и взглянул на свое тело в гробу. Какой кошмар! Я был причесан на прямой пробор, словно
Я сам себе казался чужим. Возможно, еще потому, что был облачен в парадную
С правой стороны на груди, там, где и положено, были прикручены два выпускных значка —
И как он только все успевает?! Просто диву даешься — отец трех малолетних детишек, и днем и ночью работает в конторе, которая занимается утилизацией радиоактивных отходов, в том числе и тех самых — с атомных советских подлодок.
И снова — ирония судьбы! Я, помнится, четверть века тому назад эти самые отходы активно производил, сидя на двух реакторах в подлодке, а теперь Мишель в довершение ко всему занялся еще и моей собственной утилизацией. До сих пор не перестаю удивляться странному стечению обстоятельств, которое со мной по жизни всегда
Ритуал прощания был короток — толкнули небольшую, но проникновенную речь, душевно высказались в непродолжительных прениях, а потом, гуськом пройдя по кругу вокруг гроба, каждый коснулся рукой моего плеча с золотым погоном капитана третьего ранга.
Все. Пора. Труба зовет!
Но тут
Повисла гнетущая тишина, нарушаемая разве что скрипом проваливающейся вниз платформы, — гроб с телом уже пропал из поля зрения, выдавливая из преисподней крематория зазевавшуюся пустоту. Он шел все дальше и дальше, опускался все ниже и ниже, неотвратимо приближаясь к конечной остановке своего недолгого путешествия под названием «самое пекло крематория» или «огненная геенна» (выберите сами наиболее предпочтительный для вас вариант).
Да. Цифровой сбой — это вам не зажеванная пленка в магнитофоне или «запиленная» виниловая пластинка. Что это такое, цифровой сбой, — даже не понятно, поскольку на диске не видно никаких следов механического повреждения.
Радист продолжал борьбу за звук, но тщетно. Музыка все не звучала.
Вдалеке раздался гудок тепловоза. Мимо меня, назойливо жужжа, пролетела жирная муха.
В соседнем зале их давно дожидался очередной покойник.
Конвейер смерти.
Пауза, однако, явно затянулась. Все чувствовали себя неловко. Радист уже был готов провалиться в тартарары или просто повеситься в рубке…
Да, век не забыть мне этого весеннего номера газеты Rock Fuzz. Как сейчас вижу перед глазами его эпатажную обложку, выполненную дизайнером на основе студийной
К тому времени, когда Чиж впервые в истории отечественной
Серега уже почти год как проживал в Петербурге вместе с семьей, решившись в конце концов покинуть Харьков — там ему ловить уже действительно было нечего, как в творческом, так и в житейском плане. Чиграковы поселились в историческом центре города на Миллионной улице неподалеку от Эрмитажа и в двух шагах от
Я частенько после лекций на юрфаке универа наведывался к доброму приятелю, всякий раз принося с собой новинки звукозаписи, а вместе с новой интересной музыкой еще
Зато ему везло в другом — он в рекордно короткие сроки сколотил отличную
Забегая вперед отмечу, что, на мой субъективный взгляд, альбом «Перекресток» во всех отношениях получился интересней предыдущего его сольного дебюта. Чижовский сольник — есть такое мнение — вообще был записан на «полную шару», надеюсь, понимаете, о чем я здесь говорю — да, там, конечно, собраны великолепные песни, и альбом, как известно, писался с дружеской помощью уважаемых и солидных людей — именитыми питерскими
Ситуация начала выправляться в лучшую сторону примерно через полгода после его переезда в Питер. Новый, девяносто пятый год, затеялся для группы ЧИЖ И Ко с успешного концерта в уютном театре Эстрады — маленький зальчик на четыреста мест не смог уместить всех желавших туда попасть — он трещал по швам в тот вечер, там вышибли двери, разбили стекла — администрация зала уже сама не рада была, что так опрометчиво пустила сюда, в вотчину миниатюр и разговорного жанра патлатого рокенролльщика…
Вкусив сладкие плоды первой концертной победы, группа внаглую ринулась на штурм «двухтысячников»: с промежутком в
Не удивляйтесь, что я без особого труда достаю из своей памяти хронологические даты и подробности его концертных побед — в то время я и действительно пристально следил за его сценической карьерой, мне было интересно это делать, я просто гордился им.
Уже три часа как наступило двадцать третье октября, то есть день моего рождения, и Полетаев, по всей видимости, решил поздравить юбиляра, то бишь меня, заранее приготовленным подарком. Я уж не стал ему втолковывать о преждевременности его намерений, объяснять, что родился я в этот день не утром, а поздно вечером.
Серый, исподлобья глядел на меня, видимо, постоянно теряя фокус — я у него там, наверное, троился — ждал, когда я разверну его подарок.
Шелестя золотистой фольгой, я надорвал ее в двух местах и потом легко стащил ее с незнаемого предмета, точно тугой чулок с ноги.
Ага!
Пластинка!
Привет из Будапешта семидесятых!
Рок- группа ИЛЛЕШ!!!
Вот так встреча…
Да, знакомая, знакомая мне пластинка. Кстати, самая первая из моей довольно многочисленной венгерской
Я прекрасно помнил этот альбом. Смешная подробность — в припеве третьей песни на первой стороне пластинки (она называется «Учитель») среди непонятных венгерских слов отчетливо слышалась фраза
Диск мой был необычный — венгерского производства, конечно, но со всеми надписями
Саму пластинку я, помнится, купил с рук у «жучка» на галерее Гостиного двора, в просторечии называемой «галерой», отдав за пластинку кровных пять рублей. И считал, что мне крупно повезло. В официальной продаже, которой на самом деле никогда и не было, потому что все шло
А у Серого, кстати говоря, этой пластинки и вовсе не было. Когда она вышла в свет, его отец уже уехал из Хунгарии. Помню, что он мне завидовал.
Больше тридцати лет назад все было, а кажется — как будто вчера!
Да, как и в отдаленном тремя десятилетиями «вчера» на меня смотрели пять пар молодых смешливых глаз: щелкнутая на фото для обложки «могучей кучкой», то есть крупным планом, волосатая пятерка ИЛЛЕШ позировала в домашнем интерьере (жаль, никогда уже не узнаю, чья это квартира!) на фоне вожделенной для советского обывателя тех лет меблированной стенки, полки которой были сплошь украшены пестрыми книжными переплетами и завалены всяким сувенирным хламом, вроде нелепой таблички с предостерегающей надписью NO SMOKING! (Откуда только они ее сперли?! Не поверю никогда, что там не курили!)
Один из пятерых на переднем плане — худощавый скуластый парень с озорными глазами в широченных клешах в яркую полоску (для справки — Янош Броди, вокалист, гитарист и текстовик группы) протягивал вперед правую руку и таким дружеским жестом он как бы визуалировал простенькое название альбома и одноименной заглавной песни — «Дай руку».
Мне, честно говоря, больше импонировала оборотная сторона альбома. Там имелась еще одна фотография группы, тоже во весь конверт, но, на мой взгляд, более изящная и интересная, что ли: музыканты стояли впятером в полный рост на сыром галечном берегу Дуная, величаво несущим
Фотограф сознательно пошел на профессиональный подвиг, не побоявшись замочить свою одежду, снял подопечных снизу вверх, по всей видимости, лежа на мокрой гальке, а то и в воде, но снимок того стоил, он удался на славу: запечатленный вид у героев моей юности получился неподдельно героический и монументальный, как и должно быть для суперкрутой
И когда, вспомнив все это, я перевернул альбом, то от удивления вскрикнул, обнаружив там дарственную надпись на свое имя — она была написана
Спросить было не у кого — Серый пребывал в полной отключке, заснув прямо в кресле и уронив бульдожий подбородок на могучую грудь.
Стоявшая под дарственной надписью дата говорила о том, что пластинка была подписана больше года назад, в начале августа… так постойте, постойте…
Признаться, Серый своим неожиданным подарком меня огорошил. Я был тронут до слез, особенно тем, что пластинка была подписана.
Я продолжал вертеть в руках старый, но прекрасно сохранившийся глянцевый конверт, почти музейный экспонат,
Мне особо не надо было напрягаться, чтобы представить себе, как я осторожно насаживаю смоляной «блин» на стальной штырь проигрывателя, нажимаю рычаг «вертушки», ставлю иголку звукоснимателя в начало первой «глухой» дорожки и тогда после двух секунд «песочной» тишины в моей голове заиграло хорошо знакомое суматошное гитарное вступление заглавной песни альбома, сдобренное выверенным битом ударных. Сколько ж я раз прослушивал эту пластинку?..
Невозможно точно сказать. Но я заслушал ее до того, что, помнится, она мне мешала сосредоточиться во время сдачи выпускных экзаменов в Питонии, бесконечно звуча в моих ушах, как будто там на веки вечные была нажата кнопка repeat. Тем не менее, я
Если быть точным, то о группе ИЛЛЕШ я узнал до знакомства с Серегой. Дело в том, что за два месяца до поступления в Нахимовское — дело было в конце мая — в советский кинопрокат вышел шпионский
Скажу по правде, было от чего сходить с ума. Ну, с поправкой на то время, конечно. Там в двух эпизодах появлялась некая
Чуть позже Виктор Татарский, легендарный ведущий
Все вышесказанное вскоре подтвердил Полетаев, когда я с ним познакомился во время первого нахимовского лагерного сбора, компетентно сообщив, что ИЛЛЕШ у себя на родине именуют не иначе, как венгерскими «битлами», и что они — первые из мадьярских
И вообще его завораживающие, почти
Забегая вперед скажу, что повторные гастроли в Туманном Альбионе для группы ИЛЛЕШ закончились катастрофой: бесшабашные участники группы, опрометчиво выступив в британской прессе с критикой венгерского коммунистического правительства, подписали себе смертный приговор. По возвращении на родину партфункционеры от культуры «дисквалифицировали» ИЛЛЕШ на год, запретив выступать с концертами. Странно, что вообще не разогнали. Но ведь, надо понимать, что это происходило в Венгрии, самой либеральной стране советского блока, а не у нас в Союзе. Тем не менее, не выдержав политического давления, классический состав группы вскоре после этого все же развалился: трое музыкантов из команды — братья Серени и Янош Броди ушли в только что образованный ФОНОГРАФ, барабанщик Золтан Пастори, порвав с
Помню, я только что закончил второй курс и собирался в отпуск, как всегда, в любимую Прибалтику. В тот раз — в Клайпеду на Куршскую косу. Стоял жаркий июль. Проезжая
Не попасть на этот концерт я, конечно, не мог — надо было отдать дань юношеским увлечениям, раз уж группа заявилась в Ленинград. Но у меня, по правде говоря, не было особых иллюзий по поводу
Да, собираясь в тот жаркий вечер на концерт в насквозь прокаленный июльским солнцем, душный Зимний стадион я совсем не предполагал, что меня от увиденного так обломает.
Народу собралось
Хочу заметить, что в то время я еще не знал, что «разогрев» на
Для зрителей, пришедших на совсем другое шоу, это было неприятной новостью. Вот и в тот раз все было, как всегда, и в знак протеста разгневанные молодые люди освистали и прогнали со сцены артистов Ленконцерта. Это был настоящий бунт. Разрулила нестандартную ситуацию находчивая
Когда после томительно затянувшегося антракта на сцену, наконец, выскочили венгры, точно черти из преисподней, в зале раздался душераздирающий вопль
Знаете, чем хороши турецкие бани? Тем, что в них предусмотрено место для оздоровительного отдыха — такая особая комната с подогреваемым полом и подогреваемыми каменными лежаками. Не путайте ее с парной, где тоже лежаки каменные стоят с подогревом. Только, правда, там температура воздуха в два раза выше и пар клубится такой, что соседа рядом не увидишь. А здесь нет — в меру тепло, уютно, хорошо. Можно хоть часами релаксировать, лежа на теплой каменной кровати и при этом, не истекая потом.
Вволю напарившись и накупавшись, я отправился отдыхать в местный
Желтый болезненный цвет лица (и это после банных процедур!) без слов говорил о том, что старик был нездоров. Может быть, даже серьезно болен.
Поздоровавшись
— Вы позволите?
Он так же ответил
— Пожалуйста, располагайтесь…
Несмотря на свой чахлый вид, глаза у старика были живые, с веселым огоньком. Увидев у меня фонарь, сиявший под подбитым глазом, и такую же свежую синюшную отметину на боку, седоусый господин с некоторой иронией в голосе посочувствовал.
— Как я вижу, молодой человек, вам крепко досталось на вчерашнем «празднике жизни»?
В ответ я невнятно
Когда мне, наконец, удалось сделать это, я мысленно вознес хвалу банной терапии мудрых турок и вскинул глаза на старика, с плеч которого сползла простыня, обнажив на плечах и дряблой морщинистой шее обильные кровоподтеки — душили его, что ли?
Перехватив мой взгляд, старик молвил.
— Похоже, мы с вами друзья по несчастью… Случайно в гуще событий оказались?
Я утвердительно закивал головой, криво усмехаясь себе под нос и решив
Меня, конечно, очень быстро разморило от тепла и покоя, да и бессонная пьяная ночь тоже сказывалась. Я лежал, пялясь на белый кафель, которым были выложены стены, время от времени хлопая ресницами — боролся со сном, но глаза сами собой закрывались, вернее сказать глаз, потому что
Да, спать мне хотелось неимоверно.
Вновь взглянув на лицо старика, я неожиданно для себя осознал, что эти
Где же я мог видеть этого старика раньше?! Где?..
Но вспомнить не мог…
— Мужчин, в отличие от женщин, боевые раны украшают, — с ироничным пафосом продолжил он, глядя на мой фингал, — так что мы с вами находимся в привилегированном положении.
Я с ним не мог не согласиться и снова кивнул.
Помолчали.
Со стороны открытой двери доносилось неразборчивое бормотание то ли включенного радио, то ли работавшего телевизора: наверное, очередная болтологическая программа — подводили итоги прошедшего юбилея. А я ловил свой кайф, распялившись на подогретом лежаке, и ровным счетом ни о чем не думал.
Впрочем, нет. Думал. О своем соседе через лежак. Интересный все же старикан попался. Говорливый такой. И с юмором.
Кто он? И как умудрился в таком почтенном возрасте получить по шее?
Но спросить было лень. Я оставался нем, как безголосая рыба.
— Откуда вы? — спросил меня сосед после продолжительной паузы; старичок, видно, никак не мог расстаться с мыслью разговорить меня.
Я сказал, откуда.
—
— Какой хороший у вас русский, — поразился я.
— В этом нет ничего удивительного. В мои юные годы этот великий и могучий язык был обязательным к изучению во всех школах Венгрии. Без его знания не давали аттестата. Тогда от русского было… — он задумался, подыскивая нужное слово.
— Не отвертеться? — пришел на помощь я.
— Вот именно — не отвертеться.
Так мы с ним и разговорились.
Старик с горечью вспомнил события прошедшего дня.
— …Слава Богу, что стреляли только из травматического оружия, а не из танков, как это было пятьдесят лет назад. Помню, что тогда утром, двадцать четвертого октября, на улицах уже валялись горы трупов… А вот вчера, судя по утренним сообщениям будапештского радио, — он неопределенно махнул рукой в сторону приоткрытой двери, — по счастью, обошлось без покойников. Правда, раненых много — более сотни человек, и на улицах творилось черт знает что… Вот даже музейный танк угнали, и только по счастливой случайности он никого не задавил: сам сейчас слышал, как передавали интервью с директором музея военной истории …забыл, как его там, впрочем, неважно…так вот он утверждал, что
Я только хмыкнул в ответ, решив, в свойственной мне манере, не вдаваться в подробности — скучно было снова пережевывать уже раз пережитое. А вот старику — напротив. Да и
Надо вам сказать, что мой новый знакомый оказался откровенным собеседником. Он много рассказал о себе. Много, но, конечно, не все. В общем, получился типичный такой клинический случай вышеназванного «синдрома», только с точностью до наоборот: я сам стал для него тем самым идеальным слушателем, с которым — старик знал это наверняка — он вряд ли
С изумлением узнал, что мой собеседник служит кантором реформаторской церкви, где одновременно пастором — любопытный факт! — была его жена.
Если не знаете, кантором у протестантов называют не просто запевалу церковной общины. В его обязанности еще входит учить пению прихожан, дирижировать церковным хором, играть на концертном органе, а также сочинять духовную музыку.
Вот и мой знакомый писал протестантские хоралы для церкви, а еще, как выяснилось, в свободное от церковных служб время — кто бы мог подумать? — сугубо светские мюзиклы и музыку для кино. Последнее обстоятельство, кстати говоря, как раз и стало определяющим в том, почему он в день Республики, постоянно живя за городом, вновь оказался в Будапеште. Впрочем, не буду забегать вперед.
Стоит заметить, что суетное и шумное житье в венгерской столице он вполне осознанно променял на тихую простую жизнь в маленьком венгерском селе, где он проживал вместе с женой уже очень давно — больше десяти лет, И был счастлив там, как в раю.
Островной поселок Кишороси, расположенный в тридцати километрах на север от Будапешта в излучине Дуная, и впрямь можно назвать райским местом. Я хоть и не был там, но видел картинки в интернете и скажу вам без тени сомнения, что это сказочно дивный край с широкими зелеными долинами и невысокими, но красивыми зелеными холмами, возвышающимися по обе стороны «голубой» реки. Деревушка эта, кстати, весьма популярна среди западных туристов тем, что там имеется отличная площадка для игры в гольф, в который мой старичок сам не играл, предпочитая гигантский духовой инструмент клюшкам, лункам и шарам.
В родном Будапеште он объявился в День республики не по своей инициативе — пригласили, как знатного деятеля кино на премьеру художественного фильма. Надо же! — венгерский кинематограф к юбилею восстания «разродился» масштабным историческим кинополотном (жив, жив еще курилка!) — сняли самое дорогостоящее венгерское кино, ну, по своим меркам, конечно: родное правительство не поскупилось на щедрое финансирование, так сказать, памятная дата обязывала.
Как оказалось, в роли режиссера выступила сорокалетняя женщина, своя, венгерка, а вот в качестве продюсера фильма, чтобы проект не загнулся на полдороге и благополучно завершился, был рекрутирован именитый продюсер из Голливуда, этнический венгр, в послужном списке которого самоличное продюсирование доброго десятка боевиков и, в том числе, работа над третьими частями знаменитых блокбастеров про Рэмбо и Терминатора. (Замечу в скобках, оба — отнюдь не шедевры). К сожалению,
Фильм назван по строчке из поэтического наследия великого венгерского
Правда, первые два слова в подлинном названии киношниками местами поменяны, чтобы, так сказать, правильно расставить жизненные приоритеты применительно к героям фильма, сражающихся с оружием в руках за эту самую свободу. Оригинальная строчка у Петефи так звучит: «Любовь и свобода — вот все, что мне надо!..« — вроде как верно процитировал…
Ну, так вот, старик мой долго сомневался: ехать или не ехать ему в Будапешт, а потом решил — ладно, поеду, не каждый же день приглашают пройтись по красной ковровой дорожке, расстеленной перед кинотеатром «Корвин» (да, да, тем самым).
— И как фильм вам — понравился? — спросил я.
— А я его не посмотрел.
— !?
— Премьера сорвалась
Тот факт, что старичок пятьдесят лет тому назад оказался среди малолетних инсургентов — защитников кинотеатра «Корвин» — именно это его воспоминание о будапештском восстании, помнится, тогда произвело на меня неизгладимое впечатление. (Ему тогда было всего четырнадцать, и он со своими родителями жил в восьмом районе Пешта неподалеку от кинотеатра, в котором уже на второй день восстания публичный показ фильмов был прекращен, а само трехэтажное полукруглое здание кино превращено в неприступную крепость, к началу ноября кишмя кишевшую вооруженными до зубов повстанцами: их количество в это время перевалило за тысячу человек). Правда, многое узнать не получилось — рассказ его был коротким: несмотря на мой неподдельный интерес к этой теме (сами, понимаете, дата моего рождения к этому обязывала!) я, к сожалению, все равно продолжал клевать носом и, в конце концов, старик, решив, что пора и честь знать, поднявшись с лежака, сказал мне.
—
И мы попрощались.
Самое удивительное, что после его ухода, сон у меня как рукой сняло.
Я еще повалялся немного, а потом вернулся в купальню, но там моего нового знакомого больше не встретил. Зато, когда спустя
— ВИСОНТЛАТАШРАЛАЙОШБАЧИ!
Концовка этой прощальной тарабарщины меня
На мгновение я опешил: НЕ МОЖЕТ ЭТОГО БЫТЬ! — и чтобы удостовериться наверняка (а мою душу уже не терзали сомнения), я решил спросить у служащего, молодого розовощекого мадьяра, кто тот пожилой седой господин в кепке, с которым он только что вежливо распрощался.
— Как кто? Лайош Иллеш — легенда венгерского рока, — ответил он
© 2016. Официальный сайт Александра Долгова